Для изучения использования неулептила в лечении алкоголизма было проведено исследование всего на 36 больных, из которых 15-мужчины и 21-женцины. Причиной столь небольшого количества наблюдений действия нейролептика на больных были определённые особенности психотропного эффекта препарата, которые препятствовали выполнению принципиального требования — в ходе исследования в первую очередь лечить пациента от алкоголизма.
Неулептил для лечения алкоголизма назначается внутрь в желатиновых капсулах, в таблетках и каплях. Минимальная суточная доза — 20 мг, максимальная же определяется индивидуально в зависимости от эффекта и переносимости, достигает иногда 60 мг. Чаще всего нейролептик неулептил назначается по 10-15 мг 3 раза в день после еды. В результате применения препарата быстро нормализуется сон, наступает общее успокоение, исчезают неприятные ощущения в теле, напряженность, конфликтность, выравнивается поведение: больные, которые до того испытывали явственное или даже острое желание выпить спиртного, теперь сообщали о безразличии к алкоголю.
Однако, в отличие от пиперазиновых фенотиазинов, неулептил сравнительно слабо влияет на состояние критики к заболеванию при лечении алкоголизма и, кроме того, весьма нередко оказывает своеобразное побочное действие, мешающее дальнейшему проведению лечения.
В наших наблюдениях ни в одном случае не было отмечено появления экстрапирамидной неврологической симптоматики, зато у 29 больных (из 36), начиная со второй-третей недели лечения неулептилом возникали слабость, вялость, чувство недомогания, подавленность, жалобы на апатию и безразличие. Больные в таких случаях тяготились лечением, просили отменить его, назначить другое.
Всё это заставляет снижать дозировки препарата до уровня, который оказывается недостаточным, т.е. не обеспечивает подавления болезненного влечения к алкоголю. Неулептил проявляет своего рода избирательность в действии на разные компоненты патологического влечения к алкоголю. В целом можно сказать, что препарат наиболее эффективен в лечении алкоголизма в отношении эмоционально-вегетативных и поведенческих компонентов влечения. В то же время идеаторные и интеллектуальные проявления влечения гораздо менее податливы терапевтическому влиянию неулептила.
Клиническую картину изменений, возникающих в ходе лечения неулептилом больных алкоголизмом, может проиллюстрировать следующее наблюдение.
Клинический пример: пациент Б. 29 лет, находился на стационарном лечении 85 дней.
Анамнез: наследственность алкоголизмом и психическими заболеваниями не отягощена. Отец по характеру жесткий, неуравновешенный, упрямый, мать-нервная, впечатлительная, тревожная, заботливая. Раннее развитие правильное. Рос единственным ребенком, был общительным, живым, подвижным, непослушным, увлекался спортом. В школе учился сначала хорошо, а с 7-го класса хуже, в это время он стал недисциплинированным, потерял интерес к школьным занятиям, в компании с приятелями прогуливал уроки. После 8-го класса пошёл работать учеником мастера, а затем радио монтажником.
Впоследствии работал гальваником, товароведом, рабочим по реставрации зданий и одновременно учился в вечерней школе. Закончив 11 классов, пытался поступить в институт, но не выдержал конкурс. В возрасте 20 лет женился, уже через год брак распался из-за его пьянства. В 26-летнем возрасте снова женился, сейчас отношения с женой плохие по той же причине. Несколько лет назад перенёс болезнь Боткина, больше ничем не болел.
С алкоголем познакомился в 15 лет, первое время выпивал редко, с отвращением, из подражания, но уже с 17 лет- с удовольствием и часто. Теперь уже он не упускал повода для выпивки, сдружился с любителями спиртного, пил в компании с ними на работе, в парке. При выпивке стремился поглотить алкоголь побольше, напивался допьяна. За день выпивал до 1 литра водки, стал посвящать этому всё время, прогуливал работу, из-за чего был вынужден уволиться.
В связи с нехваткой денег продавал вещи, требовал денег у родителей, шантажировал их, угрожая причинить разные неприятности. В возрасте 18 лет он был стационирован в психиатрическую больницу для лечения от алкоголизма. В больнице к лечению относился отрицательно, сопротивлялся ему, нарушал режим, грубил персоналу, требовал отпустить его домой, заявлял, что ничем не болен, а пьёт потому, что «так получается».
Получал для лечения алкоголизма дисульфирам. После выписки сразу же возобновил злоупотребление алкоголе, бросил работу, ежедневно пьянствовал, пропивал одежду и вещи родителей, дебоширил, скандалил, дрался с отцом. Через год был вновь стационирован.
В больнице категорически отрицал злоупотребление алкоголем, настойчиво требовал его выписать, утверждал, что родители добились помещение его в больницу лишь из желания помешать ему жить своей жизнью, угрожал тем, что он в знак протеста будет курить в палате и «нецензурно выражаться». За то, что он согласился лечиться, требовал у матери деньги. Через 2 недели был переведен в наркологическую клинику, где ему имплантировали эспераль.
Однако вскоре после выписки домой больной, по его словам сумел «выцарапать» имплантированные таблетки и возобновил употребление алкоголя. С тех пор ещё 3 раза стационировался в наркологическую клинику, но после выписки вскоре возобновлял употребление алкоголя. В возрасте 22 лет в состоянии опьянения упал с 4-го этажа, получил сотрясение мозга и перелом двух поясничных позвонков, долго лечился в больнице, был выписан с инвалидностью 2 группы (парез нижних конечностей). Находясь в травматологическом отделении, и после выписки продолжал пьянствовать. С этого времени начал опохмеляться, толерантность снизилась до 0.8 литра сухого вина в день. Спустя 4 года у больного начал прогресировать парез нижних конечностей, отмечалось недержание кала и мочи, особенно при опьянении. После смерти отца, который умер от инфаркта миокарда, стал больше конфликтовать с матерью, затем с соседями, пытавшимися воспрепятствовать его пьянству. В связи жалобами соседей на шумное и агрессивное поведение больного в состоянии опьянение он был вновь направлен в больницу.
На момент госпитализации: охотно вступает в беседу, начинает её подчеркнуто корректно, с достоинством, но при упоминании о причинах стационирования и о поведении его дома резко повышает тон, возмущается действиями матери, которая считает его больным. Отрицает факты пьянства, старается вызвать сочувствие к своей судьбе, которую, по его мнению, погубили родители- «не давали жить самостоятельно». Ежедневно требует его выписать, грубит персоналу, нарушает режим. На свиданиях с женой неоднократно просил принести ему вино, деньги, ключ, которые помогут ему здесь доставать спиртное. Упрашивал жену, чтобы она помогла ему поднять бутылку водки на верёвке через окно. Считает, что у него нет причин бросить пить, что вино играет полезную роль, помогая общению и контактам, спасая от одиночества. Описывая воздействие на него сухого вина, оживляется, волнуется, улыбается, вытирает губы.
После нескольких инъекций пирогенала с выраженными гипертермическими реакциями больной стал тихим, незаметным, режим открыто не нарушал, однако общался с асоциальными больными, группировал их вокруг себя, продолжал замышлять пьянку, при свидании с родными попытался пронести в отделение деньги, чтобы потом просить кого-нибудь купить вина.
С третьей недели пребывания в стационаре больному был назначен неулептил по 20 мг, а затем по 40 мг 3 раза в день, но состояние оставалось без перемен. Ещё через несколько дней выяснилось, что больному удаётся не принимать лекарства. с этого времени неулептил был назначен в каплях (по 20 мг 3 раза в день). Спустя 3 дня было отмечено, что больной спокоен, хорошо спит и ест, поведение его упорядоченное. Впоследствии перестал тяготиться пребывание в больнице, охотно принимал лечение, выразил озабоченность своим состоянием., согласился, что пить ему нельзя. Однако при этом сказал, что не пить «едва ли возможно», что ему не устоять перед соблазнами. Признал, что испытывает тягу к спиртному, но у него не бывает никакого желания ей противодействовать— «даже сейчас не отказался бы».
К концу месяца постоянного приёма неулептила больной стал пассивным, вялым, монотонным, бездеятельным, малообщительным, жаловался на сонливость, слабость, чувство недомогания, плохое настроение, безразличие ко всему. В связи с этим доза неулептила была снижена до 30 мг в сутки, назначены витамины В. в дальнейшем больной был спокойным, приветливым, занимался чтением, терпеливо ждал выписку, охотно лечился, выполнял все требования. При свиданиях с родственниками встречал их тепло, подолгу беседовал, высказывал твердое намерение соблюдать трезвость, поскольку алкоголь «расшатывает нервы». Был выписан домой, рекомендовано принимать неулептил по 10 мг 3 раза в день.
После выписки из больницы в течение 1.5 месяцев чувствовал себя хорошо, дома был спокоен, ровен, алкоголь не употреблял. Проживал вместе с матерью и женой, старался им помочь в домашних делах. ПНД не посещал, лекарства не принимал. Тем временем жена больного все чаще стала прибегать к алкоголю, из-за чего в семье возникли ссоры. После очередного скандала жена заявила о разрыве и ушла, больной настиг её в пивном баре и там избил, затем поссорился с матерью и напился «до рвоты». С тех пор стал пить ежедневно, бурно конфликтовал с матерью, общался только с собутыльниками, устраивал дома шумные попойки. Вскоре вновь был стационирован.
Однако следует учесть, что основным и даже, пожалуй, единственным содержанием неадекватных эмоциональных реакций и патологического поведения больного были и остаются различные аспекты одной и той же темы — стремлению к алкоголю.
Именно борьба с противодействием этому стремлению привела к враждебности по отношению к главным «противникам» — родителям, а безраздельная охваченность тягой к спиртному вытеснила, отодвинула на задний план другие проявления психической активности, харакрерные для нормы.
Кроме того, по прошествии 11 лет от начала заболевания больной остается очень общительным, доступным, предприимчивым, деятельным, способен влиять на других и группировать их вокруг себя, обладает живой выразительностью, бурно реагирует на ухудшение отношений с женой. Наконец тот факт, что подавление влечения к алкоголю и значительная нормализация поведения и аффективности больного сопутствуют друг другу, говорит само за себя. Изложенные соображения дают основания отказаться от диагностики шизофрении, а все вместе это означает, что сильное патологическое влечение к алкоголю, возникшее в периоде формирования личности, тяжело уродует психический облик алкоголизмом.
Третья особенность течения заболевания — позднее возникновение абстинентного синдрома. Его формированию содействовали перенесенная больным тяжелая физическая травма и последующая астенизация , они привели к утяжелению посттоксических состояний, которые, в свою очередь, явились источником обострения к алкоголю. Симптомокомплекс, состоящий из постинтоксикационных расстройств и усиленного ими влечения к алкоголю, и есть абстинентный синдром, как это было предположено выше и вновь можно предположить, исходя из данного наблюдения. Молодой возраст больного с его большими резервами компенсаторных возможностей,долгое время обеспечивал отсутствие заметных постинтоксикационных нарушений и тем самым — абстинентного синдрома. Это определило длительное господство патологического влечения к алкоголю в клинической картине. Патологическое влечение к алкоголю в данном случае имеет генерализованный и определенно паранояльный характер, поскольку оно детерминируе не только пьянство, но и активную борьбу за возможность ему предаваться, полное отсутствие критики, наличие неадекватных — весьма ригидных и однобоких — воззрени, которые руководят поведением больного в период вынужденного воздержания от алкоголя.
Лечение алкоголизма неулептилом способствовало значительному подавлению патологического влечения. Это сказалось в основном на эмоциональных и вегетативных реакциях больного, а также на его поведении. Не стало прежней непримиримости, эмоционального напора в направлении быстрейшей выписки из больницы, появилось терпимое отношение к лечению и к режиму, нормализовались сон и аппетит. Кроме того, произошло некоторое отграничение тяги к алкоголю, что проявилось в виде констатирования, узнавания больным у себя этой тяги, приобрели вес и значение опасения больного за своё здоровье, которые стали играть роль конкурирующих мотивов. Однако критика к болезни не сформировалась, подлинно серьезного отношения к своему положению у больного нет, прочная трезвенническая установка отсутствует.
Наряду с положительными сдвигами, в процессе лечения неулептилом возникли негативные явления в виде апатической субдепрессии, что заставило перейти на меньшие дозы препарата. Правда, у данного больного снижение доз не повлекло за собой нежелательных последствий, но в других подобных случаях это сопровождалось быстрым восстановлением болезненной симптоматики. Не исключено так же, что перенесенное тягостное состояние отразилось на будущем отношении нашего больного к приему медикаментов и было одним из мотивов отказа от поддерживающего лечения
